Воссоздание и подготовка для просмотра не только в научной, но и  широкой зрительской аудитории всемирно известного в 1920-к годы фильма В. Пудовкина «Потомок Чингис-хана» (1928) является серьезным событием как для кино-исследовательской, так и для  научно-популяризаторской работы.

Во-первых, выбор  киноматерила можно считать безукоризненным и в отношении содержания (темы, идеи, фабульной основы), и в отношении формы (жанра, композиции, киноязыка, стиля). Недаром фильм Пудовкина в год его выхода вызвал бурю споров и весьма успешно  прошел на мировых экранах. Это безусловно уже тогда свидетельствовало о его значительности, новаторской сути. И главным образом о том, что талантливому режиссеру удалось трансформировать, как справедливо отмечают авторы комментария, «этнографические зарисовки» (сюжетная основа романа И. Новокшенова, который О. Брик использовал при создании сценария) в «идеологическую абстракцию» с «вагнеровским пафосом».

Во-вторых, необходимо отметить высокий профессионализм комментатора в работе со специальной литературой. Профессионализм этот проявился не только в огромной научной эрудиции, в блестящих приемах реферирования, но в замечательно выверенной подаче специальной информации. Приведем только самые яркие примеры. Так, действительно нельзя было обойтись без достаточно подробного рассказа о студии «Межрабпомфильм», на которой создавался шедевр Пудовкина:

– студия, сотрудничавшая с интернациональной пролетарской организацией «Международная рабочая помощь», во многом задавала идеологический настрой фильма, связанный с идеей международной классовой солидарности. Информация эта помогает понять сложную суть той творческой задачи, которая стояла перед съемочной группой и заставляет современного зрителя размышлять о гибридной сути фильма.

Или только на первый взгляд представляется технической, служебной, а оттого и вовсе не обязательной сообщение о том, что в Европе картина демонстрировалась с интертекстуальным названием «Буря над Азией». В заключительном фрагменте комментария его создатель финальную масштабную, глубоко символическую сцену интерпретирует, более широко. Он не останавливается на традиционной идеологической трактовке революционной эпохи, которая «вихрь» ассоциировала со все сметающим на своем пути образом ветра. Тем самым речь пойдет о намеренном сопоставлении Пудовкиным разных номинаций, что позволяет по-новому истолковать место Пудовкина в дискурсе своего времени.

Кроме того, в комментарии дана необходимая информация о творческом коллективе и творческой истории «Потомка». Кстати говоря, работали составители комментария с добротными информационными источниками (сочинения французских, американских историков кино, воспоминания участников творческого процесса, теоретические статьи и книги самого Пудовкина и его великих соратников и современников, начиная с С. Эйзенштейна). Работали чрезвычайно профессионально, оставляя возможность читателю-зрителю проверить через систему ссылок все предъявляемые сведения.

И последнее, о чем конечно же нельзя умолчать, это серьезная, опять же высокопрофессиональная помощь в расшифровке киноязыка знаменитого режиссера. Из комментария становится ясно, что такое «параллельный монтаж», «аттракционные» методы воздействия на зрителей, как достигается ускорение или замедление скорости движения, как Пудовкин  и его оператор А. Головня создают и для чего используют «фоновый пейзаж», как выстроены персонажные антитезы («естественные» –  «цивилизованные» люди), в чем заключается специфика работы профессиональных актеров, чем их существование в кадре отличается от непрофессионального и т.д. и т.п.

Правда, любая работа, даже такая добротная, практически безукоризненная, все же имеет открытую перспективу «на усовершенствование». В данном случае эта перспектива может быть связана с  развитием комментаторского мотива, связанного с музыкальным сюжетом, многосоставность, сложность которого бесспорна, так как он  включает огромные музыкальные пласты – от фрагментов этнических до глубоко лирических.

Хотелось бы пожелать также углубления размышлений о жанровой специфике фильма Пудовкина. В наше время нельзя  оставлять без контекста мысль о том, что в основе фильма лежит «исторический анекдот». Следует и подумать о переплетении исторических пластов с авантюрными.

Не в последнюю очередь расширением фрагмента, посвященного конфликтности идеологической и эстетической установки автора, дало бы возможность выйти к чрезвычайно актуальному сегодня  и с достаточной определенностью зафиксированному В. Пудовкиным хорошо продуманному колонизаторами алгоритму целенаправленного создания  персоны «властителя страны», необходимой для легитимизации собственной безграничной властию

Комментарии на русском языке нуждаются в минимальной стилистической правке или в уточнении некоторых названий  (см. напр.:  фрагмент комментария, в котором представлена сцена цама – «Ритм как ритуал»).

В заключение хотелось бы обратиться к авторам этой работы со словами глубокой благодарности и выразить восхищение их компетентностью и профессионализмом в работе не только со славистами и киноспециалистами, но и с массовым зрителем и читателем!