История 1: мясо для сердца и души
«Обыкновенные кушанья его суть мясо — баранье, лошадиное, козлиное, иногда верблюжье и изредка говядина» — писал о столе кочевника первый исследователь «киргиз-кайсацких орд и степей» (А.И. Левшин).
Казахи с пиететом относились к мясной пище вообще, выделяя, однако, в каждом ее виде что-то особое. Так, говядина считалась тяжелой пищей — зато верблюжатина «полезной для души». Употребление же конины носило зачастую ритуальный характер, причины которого терялись в глубокой древности.
Но ординарным мясом оставалась, конечно, баранина. Как только появлялся важный гость, тут же забивали барашка. Ну, не сразу забивали, а вначале приводили в юрту и демонстрировали приезжему. Как ему?
Готовил по традиции мужчина. Ну, не совсем мужчина, но...
«Приготовление пищи — дело не женское. Их обязанность — разложить огонь, вычистить казан и приготовить мясо».
А уж остальное — это мужское.
Дальше по традиции дело было за гостем, который выбирал по три куска и собственноручно клал их в рот каждому присутствующему. По свидетельству Радлова, получивший три куска от гостя должен был проглотить их, не помогая руками. Если подавился — виноват сам, но если кусков оказывалось больше трех, подавившийся мог по обычному праву потребовать от гостя сатисфакции.
Впрочем, чаще все заканчивалось счастливо: лишь тяжелым желудком и легким сердцем.
История 2: про вершину, которая всегда будет памятником
Несмотря на все старания спортивных функционеров сделать приятное патрону, пик Комсомол (Малоалматинский) так и не стал пиком Нурсултан. Название не прижилось. Общественность естественного прогиба чиновников не поддержала. И это, если относиться к истории объективно, правильно. Потому что, несмотря на все альпинистские подвиги Первого Президента, его вклад в развитие горного спорта в республике вряд ли перевесит заслуги первопокорителей-комсомольцев прошлого.
Это позже наши горовосходители вошли в альпийскую элиту планеты и отметились на всех ее высочайших вершинах, а в 1930 году все началось со скромного восхождения нескольких энтузиастов на Малоалматинский пик. Первыми господствующей над АлмаАтой высоты (куда до того никогда не ступала нога человека!) достигли Г. Белоглазов, В. Горбунов и И. Мысовский. Сказать, что это далось легко, будет неправильно. Потому что предыдущая попытка взять этот красивый четырехтысячник в 1929 году результата не принесла.
Зато дальше все покатилось подобно снежной лавине — с каждым сезоном набирая скорость и энергию. Альпинизм стал признаком состоятельной юности алмаатинцев. И уже через пять лет, в рекордном «году альпиниад» — 1935-м, на вершине (переименованной в честь ленинского комсомола) побывали 1000 человек. Наибольшую массовость обеспечили сам комсомол — 250 взошедших в рамках юбилейной альпиниады, посвященной 15-летию республиканской организации, и НКВД, 365 бойцов и командиров которого (тоже в большинстве своем комсомольцы) побывали на пике Комсомол через месяц. Чекисты даже установили по этому поводу на вершине маленький бюст бдительного Дзержинского.
Вот когда и как Малоалматинский пик стал Комсомолом.
С каждым годом вершина становилась все «меньше» и «меньше».
История 3: про то, как Ильичу не везло с городом на Ишиме
В 1970-80-е годы областные центры любили соревноваться своими памятниками основателю советского государства. В этом отношении мало кто мог потягаться с Целиноградом, на главной площади которого маячило одно из самых монументальных изваяний вождя во всем Советском Союзе!
Интересно проследить, как увеличивались монументальные размеры кумира вместе с ростом города. Самый первый памятник появился в Акмолинске в 1928 году, был он всего двухметровым, да и сделан из недолговечного материала — гипса. Воздвигли вождя рядом с закрытым уже Александро-Невским собором. Собор, по свидетельству современников, разрушали долго и с большим трудом, но от него хоть остались фотографии. Чего не скажешь про того гипсового Ленина.
Перед началом войны в городе появилась насущная необходимость в новом памятнике. Который и возвели в парке на берегу Ишима. Теперь уже из бетона, и высотой в три метра. Но монумент вновь оказался неудачным, на этот раз по своему положению — он стоял на отшибе.
Потому после войны память начали увековечивать уже на центральной площади. Утверждается, что до появления самого высокого и помпезного (сооруженного в честь 100-летия вождя) в разных частях площади успело постоять два его предшественника.
Канул в небытие и последний ленинский монумент. Вообще же, судя по всему, Акмоле — Целинограду очень не везло с Лениным.
История 4: о какой Алма-Ате мечтали 40 лет назад?
Будущее родного города всегда возбуждало горожан-патриотов. Сорок лет назад наша красавица Алма-Ата, которая обоснованно рассматривалась не только алмаатинцами, но и всеми казахстанцами как «сама мечта», испытывала особое возбуждение. Недавно принятый очередной план развития города мягко «оконтуривал» силуэт той столицы Казахстана, в которой нам предстояло встретить новое тысячелетие. Намечал эпоху, казавшуюся столь далекой и столь прекрасной.
Какой же должна была прийти к XXI веку Алма-Ата? Что думали про это составители Генерального плана развития Казахстана до 2000 года и Генплана развития Алма-Аты, экономисты, ученые и строители? О чем мечтали и дискутировали в далеком 1982 году?
Единого мнения экспертов относительно развития Алма-Аты не существовало. Рьяно спорили в том числе про расширение площади города и увеличение количества его жителей. Одни считали, что не надо сдерживать рост. Строить и строить. В СССР в те годы не видели в этом никакой беды — в стране существовало 23 города-миллионера (Алма-Ата как раз вошла в их клуб), а на подходе маячило еще шесть-семь.
Вторая точка зрения (за которой стоял Институт экономики) призывала к тому, чтобы удерживать город от дальнейшего разрастания. Один из главных аргументов видели в опасной сейсмичности территории. Хотя возводимые тогда здания выдерживали девять баллов в экспериментальных условиях, кто мог знать наверняка, что произойдет с ними при реальных толчках, соразмерных с теми, что испытал Верный в 1887 и 1911 годах?
Кстати, уже в те годы поговаривали про необходимость решения проблемы кардинально. Путем переноса столицы. Но не в Целиноград, а в Караганду.
Еще одним доводом противников расширения оставался наивный аргумент, что городу попросту «некуда расти». На западе лежали плодородные земли, более ценные для развития сельского хозяйства, нежели для городских кварталов. Предлагалось их не застраивать, а напротив, освобождать. Дискутировался, к примеру, перенос на новое место Бурундайского сахарного завода, что позволило бы высвободить дополнительные земли под посевы свеклы.
То же наличие плодородных земель для сельского хозяйства сдерживало расползание города и на восток. Строительство же на север упиралось в проблему сейсмичности, считалось, что там (ниже улицы 50-летия Октября) проходил мощный разлом. Самым комфортабельным районом для новой застройки рассматривались земли к югу, за улицей Сатпаева. Но и тут размеры экспансии упирались в естественную границу — горные сады знаменитых совхозов.
Возникали вопросы и к демографии. В Алма-Ате тогда был миллион с хвостиком жителей. Население в год увеличивалось на 18 — 20 тысяч. За счет механического прироста к 2000 году в городе должно было проживать 1,4 — 1,5 миллиона человек. Предполагалось, что на одном миллионе пятистах тысячах рост населения остановится сам собой.
Многие экономисты были уверены, что в Алма-Ате не стоит строить крупные предприятия. Здесь перспективнее было бы развивать сферу услуг. А крупные заводы и фабрики...
Их предлагалось убрать подальше. В город-спутник, который планировали построить на северном берегу Капчагая, в районе 3-й бригады совхоза Чингельды (Новая Алма-Ата), в 110 километрах от столицы. Для оттока лишнего населения из новоиспеченного мегаполиса. Там, за Капчагаем, и сейсмичность семь-восемь баллов, и ветра сколько хочешь, и воздух чище, и земли (как и воды) вволю. В перспективе туда предполагалось запустить скоростные троллейбусы и трамваи, так что расстояние между городом и спутником становилось вовсе не критичным.
Промышленная база будущего города должна была включить следующие предприятия:
— комбинат малолитражных автомобилей;
— заводы электротехнической промышленности;
— крупное НПО для обеспечения южного земледелия.
Жителями Новой Алма-Аты в первую очередь должны были стать 240 — 250 тысяч человек, во вторую — столько же. Людей предполагалось завлекать «за Капчагай» высокой культурой обслуживания и повышенным коэффициентом зарплат.
Амбициозный проект был разработан и... Положен «под сукно». До лучших времен.