— Изобретем колесо!
На него зашикали:
— Спохватился! Давно функционируют. Всякие чертовы и прочие.
Нападки не смутили инициатора:
— Мы не банальные, пошлые новаторы. Внедрим квадратные колеса!
— То есть?
— Неудобно станет ездить...
— А мы докажем, что практичнее, чем на круглом!
— Разве докажешь?
— Элементарно. Наглядно: на квадратных ездить проще и комфортнее.
Задумались. Оценили нетривиальность. Одобрили. В общих чертах. Даже странно, что столь простой мракобесный способ передвижения не приходил в голову.
Второй делегат выпалил:
— А давайте забабахаем, что Солнце и Луна вращаются вокруг Земли!
— Хватился! Пройденный этап! Отработанный пар!
— Зато сенсация! Принесет нашей упертой мракобесной шатии лавры неслыханной популярности. Не желающая угодничать перед мелкими светилами планета вернет себе статус первостепенной значимости.
— А Земля плоская! — подхватил и развил идею следующий оратор.
Сборище загудело: очень уж смелым, революционным показалось новшество. Но безусловными предстали перспективность и масштаб затеи. Впрочем, все ж возникли отдельные возражения и опасения:
— Панама, конечно, громкая. Произведет фурор. Но куда денем Галилея и Коперника? О них в школьных учебниках и энциклопедиях...
— Энциклопедии нам не указ. Галилей — не авторитет. У нас свои предпочтения и кумиры. Список великих наших предшественников, начиная с Иуды Искариота и Птолемея, огромен. Куда представительнее, чем кучка жалких фантазеров-отщепенцев!
— Вроде эти изгои научно доказали: круглая и вертится...
— Авангардные авантюрные веяния! Реально никто такое вращение собственными глазами не созерцал. Поставим вопрос ребром: кому выгодны неалхимические законы всяких Ломоносовых и Бойлей — Мариоттов и запутанные формулы типа Н2О, а ведь это просто вода! Ясно же — прохиндеям и очковтирателям! Должны твердо отстаивать свою прогрессивную консервативную точку зрения. Призыв вернуться к истокам говорит в нашу пользу. Надо жить согласно проверенным параметрам и концепциям. Непродуктивно искать нехоженые пути! Не надо стесняться ретроградских постулатов и воззрений и того, что мы мракобесы. У нас свои приоритеты, поклоняемся и присягаем своим бесспорным идолам и пророкам, провозвестникам незамаранности веяниями университетских профессоришек!
— У нас свой собственный взгляд, своя позиция. Последовательно отсталая. Неколебимая: земная твердь покоится на трех слонах...
— Китах, — поправили докладчика.
— Тут загвоздка. Ни китов, ни слонов практически не осталось. Извели. Истребили. Так что плоскость может пошатнуться.
— Три штуки сыщутся. И факты опять в нашу кассу. Из-за того что нехватка слонов и китов, происходят землетрясения. Будь Земля шаром, ее бы не трясло, воздушные шары ведь не трясет; она бы укатилась...
— Куда?
— Кто ж его знает. Вселенная огромна.
— Нет Вселенной! И галактик нет! Иначе плюрализм. Есть одна-единственная матушка-Земля! Другой, как и другой точки зрения, быть не может. Не должно. И не надо навязывать нам оппортунистическую дискуссию. Не поддадимся!
Воодушевленный дерзкими заявлениями предыдущих смельчаков, очередной спикер выкрикнул:
— Сконструировать лампочку в пику Эдисону, чтоб не светила!
— Давно пора! При лучине лучше.
— Нет, лучше в темноте! Не видно творящихся безобразий.
Слово взял председатель схода:
— Грандиозные инициативы! Пора кучно их воплощать!
Раздались возгласы:
— Правильно! К ногтю наглых первопроходцев, мнимых покорителей неведомого, пионеров космоса! Ха-ха!
— Спрогнозируем: как отнесется к нашим, бесспорно судьбоносным, прожектам электорат? Вдруг начнут упрекать: тянем вспять...
— А куда должны тянуть, если мы ретрограды? Вперед, что ли?
— Вдруг посмеются?
— Плевать!
— Не посмеют!
— А тех, которые хоть уголком рта ухмыльнутся, — тех за ушко и на костер. По пути, проложенному Джордано Бруно. И тем же Галилеем.
— Прямо буквально будем жечь? На охапках хвороста?
— Нет, шутки будем шутить и ниже спины целовать... За подлый неконформизм. Непрощаемы их грехи! Кто не за нас, тот против нас!
— Уж мы им воздадим! По заслугам.
— Подлинное подвижничество — когда стоишь поперек, пресекаешь малейшие поползновения не впадать в седую древность, в стагнацию и дикарство! В склероз... В маразм...
— Гнобить и не пущать отступников от поступательного рывка назад, нечего церемониться! Душить, искоренять по-шариковски всяких преображенских и борменталей! Это наши исконные мракобесные правила, приемчики и методы, негоже отрекаться от золотого фонда наших испытанных мер воздействия и перевоспитания. Наоборот, должны всячески культивировать. Это наш козырь, наш конек. Да и не придется столь уж многих на вертел сажать. Остальные мигом открестятся от ошибочных заблуждений.
— Ну а вдруг разгорится дискуссия? О путях развития цивилизации?
— Кто пикнет? Вблизи костра?
— Тех, которые запитюкают, быстро ухандокаем! Имущество поделим меж нашими сторонниками. Очень эффективный способ привлечь под знамена. Лозунг-то известный, проверенный, стопроцентно беспроигрышный: «Отнять и поделить!».
— Лично нам ничего не нужно, мы бессребреники и против разгула поживы и наживы, которые нам совершенно несвойственны.
— Давайте не воспарять, не отрываться от пока еще не полностью подвластной нам реальности. А она такова, что на дворе вражеские редуты; если станем их ниспровергать огульно, без оглядки на частнособственнические инстинкты, наворотим абракадабру: не дозревшие до нашей мракобесной мудрости дурни не захотят добровольно расставаться с накоплениями и отдавать нажитое. Подлые собственники, мелкие хозяйчики если уж вцепятся в свое кровное... Не оттащить.
— Специальные разверсточные отряды и бригады волонтеров этим займутся. Не впервой.
— Здесь, увы, ничего свежего в практику мракобесия не привнесем. А ведь нужно постоянно совершенствоваться, шагать в правильном направлении... То есть назад. Вспять. Как можно глубже. Вдаль минувших веков. Каменного, палеолитного... Непревзойденного Средневековья. Какие там еще градации? Фараонские? Квазигениальные... В далеком подернутом романтической дымкой рабовладельческом Риме было прекрасно! Гладиаторы... Гонения на иноверцев и распятия инакомыслящих... Приводили коней в сенат и делали их сенаторами. Вот по-настоящему конструктивный и продуктивный подход! Чтоб за законотворческие озарения голосовали лошади.
— Тогда и возражений не будет. И оппозиции кранты.
— Вот бы превратить всех несогласных с нами в лошадей!
— И превратим! То-то будет ржачка!
— Да, весело, непринужденно надо расставаться с пережитками ньютоновского бреда и эйнштейновской лабуды!
Публика расшумелась. Опытный председательствующий призвал к тишине и осмотрительности. Осторожный лидер, хоть и не опасался быть свергнутым из-за своей излишней нерадикальности, на всякий случай увещевал:
— Может вспыхнуть недовольство. Среди отдельных немногочисленных оппонентов. Если с помощью астрологов начнем обращать их в лошадей.
— Если не обратим, тогда вспыхнет! В традициях мерзких реформаторов постоянно протестовать. Критикан-бумагомаратель Шарль де Костер — был такой хлюст — накарябал памфлет «Тиль Уленшпигель»...
— В профилактических целях книжки вредные изымем. Это в наших традициях. Еретичные труды псевдофилософов уж точно вместе с ними в костер!
— Логично! Патриотично и свежо! Шарля истолкуем, раз он де Костер, синонимом инквизиторского костра. Де он, как и мы, ярый апологет сжигания ведьм. Нам не привыкать толковать что ни попадя и прямо противоположное нашим взглядам в свою пользу. Это наш исконный принцип.
— Похоже, выруливаем на широкие магистрали обобщения и просвещения. Это вам не разлагающе комфортная езда на мягких рессорах. Это перемещение по нашей привычной схеме — через пень-колоду и наобум. Теория обретает стройность, завершенность.
— Ну а если все же... кому-то даже после нашей убедительной победы над впряженными в нашу повозку лошадями примерещится: круглые колеса удобнее?
— А мы присвоим монополию на истину. Дескать, только мы ею владеем, и никто больше. Остальные — изначально неправы. Чтоб поползновения ни у кого не возникало перечить.
И, конечно, удалось. Потому что езда по плоской земле в темноте на велосипеде с квадратными колесами надежнее, чем гонять при свете вдоль покатых боков шара, — большие скорости чреваты аксидентами: вдруг врежешься в костер, коих множество на пути.